Время для жизни [СИ] - taramans

— С дровами… с дровами никто не торопит! Потихоньку-помаленьку и перепилите-переколите! А сейчас поезжай, смени ленты.

Иван чуть не ляпнул: «Яволь! Май фюлер!».

Лида ушла к себе в библиотеку, а Лиза напросилась с ним в город.

— Ты просто так… туда-сюда проболтаешься со мной? И охота «сопли морозить»?

— Фу как некрасиво! Иван! Ну что у тебя за манеры?! «Сопли морозить»! И да, заняться мне нечем — сейчас же каникулы, не помнишь? В школе я все, что нужно сделала — могу и прогуляться. Или тебе не хочется пройтись с приятной женщиной под ручку? Тогда так и скажи!

— Ну что ты?! Ты не так все поняла! И пройтись с тобой под ручку — очень даже не против! Ну тогда поехали!

А ведь, действительно, здорово же вот так — пройтись под ручку с красивой женщиной? Погода — прекрасная: небо светло-голубое, почти без облаков; снег искриться под солнцем; морозец… морозец мог бы быть и поменьше. К «двадцатке» примерно.

Иван шел с Лизой, болтал, сыпал шутками и анекдотами. Лиза смеялась, прикрывая носик рукой в красивой — белой шерстяной, с какой-то вышивкой цветными нитями варежкой. Хо-ро-шо!

И даже чемоданчик с лентами не так оттягивает руку.

«Интересно все же… о чем она хотела со мной поговорить? И почему сейчас не говорит? Ведь никто же не мешает?».

Но разговор все вился обо всем, и ни о чем.

Когда приехали в «Киносеть», Иван, пользуясь знакомствами, быстро-быстро поменял ленты. Лиза сидела на скамейке в вестибюле, ждала его. Потом они снова гуляли по городу, не торопясь, наслаждаясь общением. Лиза, та еще язва, не раз, и не два погружала Ивана в задумчивость или заставляла чертыхаться, когда он попадал впросак от ее вопросом или замечаний. Она искренне хохотала над его глупым видом в такие минуты. А он, в свою очередь, любовался ею.

Потом… потом Лиза как-то разом задумалась.

— Ты чего, красивая? Или опять какую-то каверзу замысливаешь?

Она чуть улыбнулась:

— Я вот тебя все никак не могу понять… Вот молодой, красивый, даже можно сказать — талантливый парень… это если помнить про твои песни! А ведешь себя непонятно! Другие как-то… познакомившись с девушкой или женщиной… которая нравиться, ухаживают, серьезные отношения выстраивают. А ты вот так… С царицей этой своей… Вот меня с Лидой все пытаешься…, - она засмеялась, — да вот и Зиночка у тебя была недавно. И с Кирой… В общем — видно, как ты к ней относишься! Ты как будто… избегаешь серьезных отношений!

Он хмыкнул и покрутил головой.

— Душа моя! Разве я кого-нибудь обманываю? Я и Зине сразу сказал, что ничего серьезного у нас с ней быть не может. Я не скрываю, что намерен уехать летом. Вернусь ли я сюда… когда-нибудь? Да — Бог весть! И, кстати, Зина это поняла, приняла. И даже то, что мы с ней расстались, говорит, что она поняла. А когда появился более серьезный… вариант — сделала свой выбор.

— Вот и тебя… разве я обманываю? Вселяю надежду? Или Лидочку? Мне кажется, что нет! Обманывать людей… вообще — нехорошо! А обманывать женщин?! Нет… я так не могу и не хочу. Как уже говорил — я такой, какой есть. Плохой, хороший — тут дело каждого оценить самостоятельно. И не имея возможности, заметь — именно — не имея возможности завести серьезные отношения, я веду себя… Женщин я очень люблю, вот!

— Ладно… все понятно и ясно с тобой, молодой кобель! — женщина тряхнула головой, — а вот угостить женщину чем-нибудь горячим? У тебя такого желание нет?

— Есть! Есть такое желание у молодого кобеля! Куда сударыня пожелает пойти?

Она засмеялась:

— А сударыня… толком и не знает, куда здесь можно пойти! А-а-а… вот! Есть тут неподалеку неплохая булочная, мы как-то с Лидочкой сюда заходили. И можно там перекусить и чаю горячего выпить!

Кондитерская была и правда довольно уютная. Небольшая буквально с несколькими столиками. И в ней одуряюще вкусно пахло свежей сдобой!

Они полакомились: он — свежими и еще теплыми булочками, а Лиза — эклерами.

— Фу-у-у-х… переборщила я с третьим эклером! Вот растолстею и перестану подвергаться твоим нападкам!

— А не пожалеешь? — Иван протянул руку и закрыл ею, ее руку на столе, — и, знаешь, я даже знаю некоторые упражнения, которые могут позволить женщине сжечь лишние калории!

— М-да… я догадываюсь о чем ты ведешь речь, но… не готова к этим упражнениям, — но руку свою она не убирала.

— Точно — не готова? А может быть… попробуешь? Вдруг тебе понравится?

Она засмеялась:

— Я вот даже уверена, что ты сделаешь все, чтобы мне понравилось! Ваня… руку убери и сотри эту улыбочку с лица! Вон, видишь, как кассирша на нас косится?

— Может она просто завидует?

— Может и завидует. Только зачем подавать людям повод для зависти?

Иван вспомнил, что обещал Елене поговорить с Александром по поводу показа!

— Лиза! Недоступная ты моя! Давай зайдем в ателье, я кое-что должен передать мастеру!

Она удивилась.

— Правда-правда! Вот только сейчас вспомнил!

В ателье Александр неодобрительно посмотрел на Ивана, оценив коротким взглядом Лизу, которая, ожидая Косова, прохаживалась, рассматривая образцы тканей и разглядывая модели одежды в журналах.

— Вот не нужно на меня так смотреть, Александр! Не нужно! Черного кобеля не отмоешь до бела! Я к тебе, вообще-то, по делу! Разговор по показу еще в силе?

Александр как-то неопределенно покрутил рукой, но затем кивнул.

— И что означает сия пантомима?

— Она означает… что идея есть, и она нравится. Только вот как воплотить ее, реализовать — мыслей нет!

— Вот! Вот где собака порылась! И тут к Вам на помощь опять приходит все тот же славный, умный и… да — скромный! Иван Косов!

Мастер хмыкнул и вновь покосился на Лизу.

Чуть придвинувшись к нему, Иван негромко спросил:

— Ты чего это на мою… знакомую косишься? Опять зависть? Или раздумываешь — не настучать ли на меня Фатьме?

Александр посмотрел и ответил:

— Настучать? А смысл? Я же видел, как она к тебе… к Вам относится! А смотрю я на… Вашу знакомую, потому как недоумеваю — как Вам везет знакомиться с такими… красивыми женщинами?

Косов заулыбался — «завидует, чертяка!»:

— Слышал, небось, поговорку — «Везет тому, кто везет!». А может быть я — просто умный, красивый и в целом — обаятельный? Не?

Александр растерянно почесал затылок, а со стороны Лизы послышался тихий, но заливистый смех. Она, видно не выдержав, подошла к ним, и